В жанре производственной драмы в фильме Светланы Басковой рассказывается история мучительного осознания простыми людьми новой капиталистической реальности. Главные герои фильма — активисты независимого профсоюза, сталкиваясь с беззастенчивой эксплуатацией, пытаются сопротивляться, но наталкиваются на непредвиденные препятствия внутри своего коллектива.

Это актерская игра на грани реальности, живое кино, где ты не понимаешь, актеры перед тобой или настоящие рабочие

Материал сопротивления

Михаил Трофименков о фильме «За Маркса...» Светланы Басковой

Прошлым летом в Вологде, на фестивале The Voices, где состоялась международная премьера сенсации сезона, фильма Светланы Басковой "За Маркса..." — трагедии гибели активистов независимого профсоюза,— на каждой встрече режиссера со зрителями или прессой разыгрывался один и тот же аттракцион. Одна и та же милая куколка из зала произносила один и тот же монолог: "Возможно, где-то и есть такие олигархи, как в фильме, но я работаю на сталелитейном гиганте и ответственно заявляю, что у нас владелец живет с профсоюзами душа в душу и с экологией все в порядке". 

В первый раз Баскова искренне разозлилась: кто-кто, а она фактуру производственных отношений в России знает. Работая над "Марксом", объездила полстраны и собрала фильм-дневник "Одно решение — сопротивление" из съемок рабочих протестов, не боясь показать их беспомощными, когда они беспомощны, но не ставя под сомнение ни их обоснованность, ни мужество активистов, ни перспективы. 

Когда девушка повторила свое шоу в другой аудитории, Баскова потеплела взором. Девушка, безусловно, работала там, где работала, но не в горячем цеху, а в пресс-службе, и честно выполняла, чувствуя себя пионером-героем в тылу врага, вполне абсурдную контрпропагандистскую миссию. Она органично вписалась бы во вселенную "Маркса", заняв место в окружении олигарха Павла Сергеевича (Владимир Епифанцев) рядом с Додиком (Денис Яковлев), порученцем-убийцей. А это значит, что Басковой удалось пленить русскую реальность. 

В СССР политического кино, как и секса, не было. Витаутас Жалакявячюс мог гениально клеймить Пиночета в "Кентаврах" (1977), а Расим Оджагов — разоблачать уже посаженных коррупционеров в "Допросе" (1978), но все это было не то: пафос политического фильма не может совпадать с "линией партии и правительства". Казалось, что в России 1990-х — не менее, если не более "свинцовых", чем итальянские 1970-е,— политический жанр воспрянет, как в Испании после смерти Франко. Но политика вообще сбежала с экрана. Не только и не столько из-за страха или брезгливости продюсеров: просто кино вообще отвернулось от реальности. 

Политика "влезла в окно": "Маркс" снят вне киноиндустрии. Так во Франции 1968 года снимали, уйдя со студий на бастующие заводы, Жан-Люк Годар, Крис Маркер. Басковой было неоткуда уходить: все свои фильмы она снимала вне системы. 

"Зеленый слоник" (1999), "Пять бутылок водки" (2001), "Голова" (2003), "Моцарт" (2006) уже были политическими фильмами, доводили до апокалипсиса отношения власти и подчинения — в армии, бизнесе, придворном искусстве. Однако числились они скорее по разряду "актуального искусства". Сама Баскова — архитектор, ее соратник, актер, один из продюсеров "Маркса" Анатолий Осмоловский — левый интеллектуал и художник. Актер-талисман Сергей "Пахом" Пахомов — и художник, и, как бы это сказать, такой матерно поющий панк-Сократ. 

Кроме того, эти фильмы были обречены на маргинальный прокат: Сид Вишес с Джонни Роттеном сдохли бы в лютых корчах от сцен копрофагии, гомосексуального насилия и кромешной резни, бестрепетно инсценированных Басковой. 

В "Марксе" рабочие не матерятся, а спорят о Годаре, Белинском и первом русском историке-марксисте Михаиле Покровском. В самой страшной сцене Пахом гваздается в малиновом варенье как в крови преданных товарищей. А если Павел Сергеевич испытывает похоть, то вызывают ее исключительно деньги. 

Слова "фильм о профсоюзных активистах", понятные, привычные и актуальные для Франции, США или Италии, в России звучат столь экзотично, что приходится объяснять, на что это вообще похоже. Скажем так, Баскова удивительно органично соединила вещи, кажущиеся с трудом совместимыми. В настоящих заводских цехах разворачивается классическое по своей драматургии действие. Но эта классичность двойственна. Как у Брехта, оказавшегося в начале XXI века едва ли ни самым актуальным автором, психология героев функциональна, определена их классовыми характеристиками. Но, как у Шекспира, они подвержены и подвластны разрушительным и самоубийственным страстям. Отец олигарха (Виктор Сергачев), очевидно, "красный директор" самого высокого полета,— это же натуральный король Лир. 

Так же парадоксально органично сочетаются актерские работы, восходящие к разным школам. Сергачев, понятное дело, это классическая школа больших страстей. Епифанцев сочинил, собрал Павла Сергеевича — на данный момент это его лучшая роль — из гротескных частностей. От пластики кокаиниста, одержимого незаметными ему самому тиками, до едва ли не гоголевского самодурства помещика, требующего накупить ему на "Сотбис" побольше Родченко, чтобы западные партнеры приехали, увидели и "обосрались". 

Пахом демонстрирует почти мазохистскую — в хорошем, актерском смысле слова — готовность раствориться в унижении, подлости, жертвенности своего героя: кино к такому не привыкло, такое надо искать скорее на панк-сцене. Проще говоря, кажется, потребуй от него Баскова сделать натуральное харакири — он сделает, если логика фильма того требует. 

Ну а таинственный финальный план и вовсе переводит "Маркса" в метафизическую плоскость. 

Европа в середине 1960-х придумала политическое кино как жанр, но уже к середине 1980-х, то ли устав, то ли испугавшись, то ли наигравшись, его фактически похоронила. "Маркс" дает редкий, но чертовски приятный шанс почувствовать Россию "родиной слона" — нового политического кино. 

В прокате с 14 марта

Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/2135859