Режиссер Светлана Баскова: «Высокое искусство есть и будет!»

Представьте голову человека, которая живет отдельно от тела, дает время от времени советы по жизни новому русскому. Или такую сцену: два офицера русской армии сидят на гауптвахте, окрашенной нарочито яркой зеленой краской. В конце-концов общение служащих заканчивается гомосексуальным насилием, суицидом и убийством. На фоне всего этого льется настоящая кровь (естественно, животных), пол завален реальными потрохами.

Наверное, в моем пересказе эпизоды из фильмов режиссера Светланы Басковой не такие откровенно-шокирующие, какими они являются на самом деле. Но даже эти отрывки многое говорят об авторском почерке Басковой, участницы Роттердамского кинофестиваля, программы «Российская альтернатива» и конкурсов «Киношок», «Дебошир», «Кино без пленки» и многих других. Критики не раз отмечали ее способность беспощадно обнажать действительность. Так что снимаем розовые очки – сегодня на вопросы корреспондента «Уральского рабочего» отвечает Светлана Баскова:

- Светлана, Вы известны прежде всего как самая радикальная девушка российского киноандеграунда и художник, работающий на грани шока. Расскажите о Ваших первых шагах в кино: когда и с чего все началось?

- Отвечать на этот вопрос, боюсь, придется долго и муторно. Ну как человек приходит к тому, чем сейчас занимается? Он преодолевает множество, в общем-то, малоинтересных ступенек, каждая из которых приближает к цели. Это постепенное освоение длинной цепочки различных жизненных ориентиров и факторов: культуры, политики, гражданской позиции, категорий честности, любви, дружбы, долга и справедливости. И на протяжении всего пути испытываешь постоянное стремление к чему-то новому, непреодолимую потребность в интеллектуальном общении. Одновременно пытаешься принести пользу обществу и удовлетворить свои желания и амбиции. Для меня очень важен поиск себя через притягивание близких по духу людей... Одним словом, собрала всех «близких» и «далёких» и начала работать.

- Сложно ли было заявить о себе и своих работах?

- Да я и не заявляла. Просто делала то, что считала нужным. Мат вырывался из нас как протест, как вызов, как крик о себе: «Мы другие!» И обозначилась чёткая граница, которая сохраняется до сих пор. Я имею в виду подчерк, личную художественную фактуру, новый смысл, который мы изобрели все вместе.

- Я присутствовал на просмотрах нескольких Ваших фильмов: такой палитры зрительской реакции раньше никогда не приходилось видеть! Одни закрывали глаза или выходили из зала со словами: «Меня сейчас стошнит!», другие же несколько минут аплодировали. А какую реакцию в процессе работы над фильмами изначально хотелось вызвать?

- Да ни о какой реакции не думаешь, когда делаешь фильм. Главное, чтобы в итоге получилось выразить нашу индивидуальность, донести чувства, искренние, без вранья и лести.

- Часто ли приходится выслушивать критику?

- Нет, я редко что-то читаю или слышу о себе. Честно говоря, хотелось бы получить серьёзный анализ моего творчества.

- Знакомясь с Вашим творчеством, я нашел следующее описание одной из работ: «ВНИМАНИЕ: детям, беременным, нервным, брезгливым, смотреть крайне не рекомендуется». А кто Ваш зритель?

- Это шутки пиратов, которые, кстати, на сегодняшний день являются основным источником распространения фильмов. А кто зритель – не знаю даже.

- Вы работаете с актерами-непрофессионалами. Как Вам удается находить с ними общий язык и убедить, к примеру, сняться голыми в сцене с использованием крови животных и потрохов, как это было в фильме «Зеленый слоник»?

- О! Это было так давно. Близкие люди чувствуют друг друга и понимают, что съемки в фильме - также возможность их реализации. Так что работали, близко прижавшись друг к другу, прощая и терпя, ну и, безусловно, веря в победу.

- Вы несколько раз использовали слово «близкий», когда говорили о людях, с которыми и для которых снимаете фильмы. Что Вы вкладываете в это понятие?

- Близкие для меня - это люди, пережившие одновременно со мной формирование, становление, разочарование, но естественно на поле нового искусства. Мы искали параллельно своё место, в определённое время пересеклись и поняли друг друга без слов.

Близкие – те, кто думает и говорит об ответственности художника перед обществом, кто реально не обеспокоен деньгами и болеет за смысл и изначальное предназначение искусства. Кто видит перспективы и интеллектуально аргументирует это.

- С 1990 года Вы стали свободным художником, для которого, используя Ваши слова, «чтобы быть понятым, чтобы поверили, надо через что-то переступить». Можем ли мы говорить о полной свободе творчества в современной России, когда ничто не мешает «переступать»?

- Сейчас безумно тяжёлая ситуация для молодых людей - дикий поток информации и полное отсутствие, «сита», которым должен быть некий экспертный совет - определённая государственная институция.

Молодые люди смотрят мои фильмы и интересуются современным искусством, потому что это для них что-то другое,… сумасшедшее. Но в то же время они не в силах до конца вникнуть в суть художественных образов - им никто ничего не объясняет. Нет образования - печально. Просвещением должны заниматься критики, искусствоведы и в основном, конечно, Министерство культуры, хотя и ответственности личности перед обществом никто не отменял. О какой свободе можно говорить при том перманентном проливном дожде, который превращает всё в кашу и десакрализирует наших кумиров?!

Нам было легче: воспитывались на культуре русского авангарда и различных журналах, которые были в ограниченном количестве.

- На сегодняшний день Ваши фильмы известны в основном среди других художников независимого кино, коллег по цеху, и так называемых «посвященных в курс дела», любителей видеоарта. Не хотелось ли когда-нибудь снять полнометражный художественный фильм для большого экрана?

- Фильмы, которые я снимаю, должна смотреть подготовленная аудитория. Необходимо просвещение: лекции или семинары по современному искусству и философии. А если это воспринимать напрямую, то пользы будет мало. Какой ещё большой экран?! Справиться бы с сотней молодых людей, которые не знают, где себе искать и что выбрать в этой жизни!

- В одном интервью Вы сказали, что «современные фильмы страдают отсутствием социальной позиции». Это проблема, по-вашему, разрешима?

- Конечно, если авторы поймут, что жизнь конечна и что кроме них на Земле есть люди, особенно молодежь, которые ждут от экрана чего-то нового и прекрасного. Увы, сегодня много необразованных и бесчувственных режиссеров, не любящих искусство (а иногда даже в принципе и не знающих, что это такое). Хотя, наверное, для киноиндустрии это не обязательно. Проблема - в отсутствии у нас государственных институтов экспериментального современного кино. У нас есть только ВГИК и ВРК – по своей сути богадельни со старыми преподавателями, которые получают премии за вклад в культуру и оставляют после себя таких же бездарных, уничтожающих культуру учеников.

Всё происходит в рамках дозволенного. Быть спекулянтом сейчас престижно, а вырабатывать новый язык и реально открывать новый взгляд на события и на мироздание - как-то неприлично (для преподавателей, например). В кино много денег крутится, и люди ещё не научились от них отказываться.

- В фильме Моцарт как раз-таки озвучена проблема существования истинного творчества.  И выводы в нем неутешительны. Кто основной разрушитель высокого искусства?

- Это нелюбовь к себе (к своей жизни) и как первопричина - капитализм (подмена реальных удовольствий золотой пылью и полное отсутствие рефлексии). А "высокое искусство" есть и будет!

Станислав БЕССОНОВ