В жанре производственной драмы в фильме Светланы Басковой рассказывается история мучительного осознания простыми людьми новой капиталистической реальности. Главные герои фильма — активисты независимого профсоюза, сталкиваясь с беззастенчивой эксплуатацией, пытаются сопротивляться, но наталкиваются на непредвиденные препятствия внутри своего коллектива.

Это актерская игра на грани реальности, живое кино, где ты не понимаешь, актеры перед тобой или настоящие рабочие

Светлана Баскова и Сергей Пахомов держат ответ «За Маркса...» перед Кинобизоном

22.08.2012, Кинобизон

Фильм Светланы Басковой — работа, которую нельзя сравнить ни с одной российской картиной, если говорить о сегодняшнем российском кинематографе, как с художественной точки зрения, так и по социальному высказыванию. ЗА МАРКСА... побывал в конкурсе «Кинотавра»-2012, а на прошлой неделе — в Выборге, но до настоящего момента не определился ни с датой релиза, ни с прокатчиком, ни с форматом релиза. Обо всех важных вещах для прокатного будущего картины КиноБизону (в лице его выборгского спецкорра Максима Маркова) рассказали режиссер и исполнитель главной роли Сергей «Пахом» Пахомов.

КИНОБИЗОН: Последние 10 лет я жил с воспоминаниями о ЗЕЛЕНОМ СЛОНИКЕ (вторая лента Светланы Басковой, снятая на видео в 1999 году — прим. Кинобизон) и шел вчера на фильм в ожидании ЗЕЛЕНОГО СЛОНИКА 2. Но должен признать, что вы полностью перевернулись в моем восприятии как художник, как режиссер. В связи с этим первый вопрос: было довольно удивительно, когда объявили программу «Кинотавра», слышать, что вас занесли в «дебюты». Это, наверное, дебют на пленке, но все равно у вас достаточно обширная фильмография. Как вы относитесь к своему дебютному положению?

СВЕТЛАНА БАСКОВА: Знаете, я вообще ничего не знала о «Кинотавре», я же вне кинематографических тусовок, и поэтому… взяли и взяли на «Кинотавр». Сейчас, конечно, понимаю, что это очень крутой и важный для России фестиваль, и важно, что мы туда попали. Благодаря этому мы имеем связи с другими фестивалями и возможность показывать свой фильм. И мне было все равно, что напишут: дебют, не дебют… Я не заострила на этом внимания.

КБ: Просто обычно, когда состоявшего мастера называют дебютантом…

СЕРГЕЙ «ПАХОМ» ПАХОМОВ: Я думаю, имелся в виду переход из маргинальной зоны, где находились предыдущие работы, в зону более широкого общественного внимания. Но это скорее просто контекст, не думаю, что это стоило вносить в афиши и т. д.

СБ: Я думаю, что они не хотели привлекать внимание в другим фильмам, потому что о них нужно было бы много говорить, а так — дебют и дебют. Ведь раньше многие говорили, мол, то, что вы делаете, не кино. Особенно в самом начале, когда кино считалось только то, что снимается на кинопленку. Я считаю, что очень важным моментом в Анапе на «Киношоке» было то, что сделал Землянухин. Он назвал этот конкурс «Кино без кинопленки». Может, сейчас это кажется смешно...

ПАХОМ: …когда все мировые режиссеры снимают на фотоаппарат...

СБ: ...но тогда, в 2004 или даже в 2003 году (мы поехали туда с фильмом ПЯТЬ БУТЫЛОК ВОДКИ), это была для меня очень большая поддержка. То есть да, это кино, нам даже какой-то приз дали, но само признание было очень важным и очень сильно помогло мне психологически.

КБ: Я, кстати, сейчас вспомнил, что смотрел ЗЕЛЕНОГО СЛОНИКА на фестивале в Доме Ханжонкова, и он назывался «Фестиваль любительского кино». То есть получается, вы наконец-то перешли из любителей в профессионалы.

СБ: Для кого-то это так, у меня же все время было осознание, что я делаю кино. Но это, безусловно, новый этап, и я не хотела бы говорить о былом. Это было 12 лет назад — и хорошо, что было, я абсолютно всем довольна, но мне нужно было либо продолжать то, что было сделано (я же пять лет не снимала — что неинтересно, постыдно и безнравственно), либо изменить себя, постараться себя перебороть, сделать некие усилия над собой.

КБ: Кирилл Разлогов, отборщик Московского кинофестиваля, признался, что он очень хотел вашу картину в конкурс. Но либо вы, либо продюсеры предпочли все-таки «Кинотавр». Почему?

СБ: Я не знаю, какая идея была у продюсеров, но с формальной точки зрения все просто: фильм еще не был готов, и копия была в плохом качестве. Я говорю про отборщиков. Когда смотрели отборщики, они все видели плохую копию, потому что мы сам фильм — цветокоррекцию, звук — сделали, еле-еле успев к «Кинотавру». И у нас была очень плохая копия, где было не слышно, что говорили, я там говорила вместо героев, которые были плохо озвучены, и т. д. И мы приглашали людей в студию — это нам продюсеры устроили такое движение, — чтобы они смотрели фильм. Так же пришел Разлогов, так же пришли с «Кинотавра». С «Кинотавра» нам сказали: «Все, мы вас приглашаем стопроцентно», увидев эту копию. Когда пришел Разлогов, он сказал: «Да, я хочу взять этот фильм, но кроме меня этот фильм должны посмотреть другие люди. И они должны посмотреть его в более высоком качестве». Мы тогда не могли его предоставить. Мы действительно сделали фильм только под «Кинотавр», и я летела с этой копией за день на последнем самолете.

КБ: Но Разлогов свои мысли представил несколько по-другому: что вы выбрали именно национальный конкурс. В какой-то мере это обидно, потому что «Кинотавр» «Кинотавром», это, без сомнения, главный российский фестиваль. Но расклад призов Московского кинофестиваля в этом году — абсолютно социальный. Председателем жюри был режиссер Эктор Бабенко, который сам всю жизнь снимает социальное кино, и главный приз получила британская картина, которая о другом, но, в принципе, в вашем ряду. И попади вы в конкурс Московского кинофестиваля, у вас были бы огромные шансы. Гораздо большие, чем, скажем, у ОРДЫ, которая тоже отхватила два приза. А что у вас случилось после «Кинотавра», если говорить о фестивальной судьбе? Насколько пошел отклик?

СБ: Я хотела еще добавить о «Кинотавре»: мне было приятно, что нам там не дали никакого приза.

КБ: Я был поражен этим, если честно, и не могу понять, почему.

СБ: Понимаете, все-таки это киносообщество само в себе варится, как я понимаю, и мне было приятно, что нас там ни с кем не сравнивали. Там своя внутренняя политика, и очень хорошо, что мы есть и мы что-то подчеркнуто другое. Меня устроил результат этого фестиваля.

КБ: Вы редкий режиссер, который радуется, что ему не дают призы.

СБ: Я не знаю, как сложилось бы мое отношение к Московскому фестивалю, что бы там ни произошло. Например, нужен он вообще был нам или нет, мы могли проиграть или еще что-то. А здесь не было элемента соревнования. И мне уже не так интересно получать призы. Наверно, это важно для того, чтобы фильм как-то пошел дальше — вот это необходимо и этого мне очень хочется, безусловно. Но насчет призов — возраст уже не тот, наверное.

КБ: Но какая-то фестивальная судьба у картины будет?

СБ: Мы уже съездили на Voices и были там единственным российским фильмом, потому что остальные, видимо, побоялись — это же международный фестиваль, и все боялись испортить себе международную карьеру. А нам очень хотелось поехать именно в эти города — Вологду, Череповец, и мы с радостью согласились.

ПАХОМ: Нам важна скорее критика людей, которых мы уважаем, таких как Миша Трофименков, и его тексты по поводу фильма.

СБ: Нет, то, что говорит Плахов, мне очень важно. И Разлогов тоже.

ПАХОМ: То есть можно назвать это некой политикой изящества, а не лобовой политикой продвижения фильма.

СБ: Вот приятно, скажем, с вами общаться, потому что вы сказали очень точные для меня слова. Мне приятно с вами говорить, и неважно, в более или менее пафосном издании это будет.

ПАХОМ: Потому что фильм может оказаться на множестве фестивалей, привлечь к себе внимание критики и даже получить призы, но, к сожалению, так часто бывает, что через какое-то время он превращается в пшик. Мы скорее думаем о сути.

СБ: И даже хорошо, что на этом фестивале мы тоже не в конкурсе. То есть даже «Выборгский счет» есть, нас уже представляют как какой-то определенный выбор.

КБ: В этом отношении и Вологда, и Выборг — это правильные показы, потому что вы тем самым приближаетесь к зрителю, о котором говорите. Здесь нет заводов (не знаю насчет Вологды), но это именно тот зритель, для которого картина и предназначена. А собираетесь ли вы показывать фильм вне фестивалей, но в таких же городах?

СБ: Это просто моя мечта. Но если мы сейчас о фестивальной судьбе, то у нас будет «Послание к человеку» в Питере, «Меридианы Тихого» во Владивостоке и фестиваль «Восток & Запад» в Оренбурге.

КБ: Я медленно подвожу именно к прокату. Перед прокатом вы думали проехаться по городам с картиной? Что вы скажете о возможностях прокатной судьбы?

СБ: Так как я режиссер, я, конечно, не могу организовать прокат и вообще не знаю, как это делается. Наши продюсеры об этом думают. Андрей Сильвестров, наверно, главный человек, который в этом разбирается и держит руку на пульсе. Я и он очень хотим, чтобы мы проехались по стране и показали фильм. Дальше это зависит уже от возможностей, потому что прокат — дело очень сложное, и я в этом вообще ничего не понимаю.

КБ: Просто в последний год появилась история с «самокатом» — когда авторы сами пытаются показать. Но вы не в курсе этого момента, да?

СБ: Я слышала, что есть организация «самоката» и движение «Самокат».

КБ: В прошлом году так ввели в прокат фильм Никоновой ПОРТРЕТ В СУМЕРКАХ, ШАПИТО-ШОУ — самый яркий пример. Если говорить о вашей картине, то «самокат» — это, может быть самая, адекватная форма.

ПАХОМ: Да, это хорошая возможность продвижения продукта, и не только кино. Если сам представляешь продукт, то с учетом развития всех сетевых моментов, это работает.

КБ: А что бы вы сказали по поводу возможностей проката? У вас были какие-то мысли — даже не с точки зрения бизнеса, а вообще — каким бы вы видели зрительский отклик?

ПАХОМ: Я хочу своей маме, которой 80 лет и которая довольно чутко относится ко всем процессам и застала всевозможные изменения в нашей политике, показать этот фильм. И мне кажется, огромному количеству людей, которые живут в России и не озабочены наличием и отсутствием трендов, модностью и немодностью, это фильм будет интересен.

КБ: Тут как раз существует проблема. Общепризнанно, что у нас в кино сейчас ходят молодые люди, которые делают фильму кассу. Затащить их на этот фильм — наверное, невыполнимая задача. Но если говорить о зрителях-героях вашего фильма, то я уверен, что они воспримут его на ура, потому что увидят себя, увидят правду и так далее. Но я не уверен, что они могут себе позволить купить билет.

СБ: Я об этом думала, и я готова сделать прокат, не зарабатывая на этом денег.

ПАХОМ: Вообще фильм снят на собственные деньги, так что это логичное продолжение.

СБ: Я думаю, что наши продюсеры тоже были бы на это готовы.

КБ: Когда финны, англичане и т. д. снимают про уборщиц, сталеваров, про кого угодно, они понимают, что эти люди получают какие-то деньги и у них есть возможность прийти в кино и посмотреть. У нас настолько несопоставимы зарплаты, что человек рабочей профессии десять раз подумает, прежде чем купить билет в кино за 200 рублей. И в этом может быть проблема всего социального кино у нас, потому что оно снимается не очень понятно для кого. Критики, конечно, посмотрят, но кто еще? И получается, что фильм, который был бы услышан своим зрителем, до зрителя не доходит.

ПАХОМ: Ну это же нормально — сам фильм непростой, и судьба у него непростая.

СБ: Но наш зритель не привык смотреть такие фильмы как массовую…

КБ: В том-то и дело — какой зритель? Тинейджеры не привыкли — они выросли уже на ЛЮДЯХ В ЧЕРНОМ и МСТИТЕЛЯХ.

СБ: Я поэкспериментировала на Теме — сказала: хочешь приходи, хочешь нет. У нас был показ для, условно говоря, интеллектуалов — для школы критиков в «Билингве». У меня сын со своей девушкой досмотрели до конца, остались на обсуждение. А мой сын такой, что я думала, он минуты не продержится. Это удивительно, но сейчас молодые люди озабочены тем, что все продается, и они очень остро ставят этот вопрос.

ПАХОМ: Один фильм не может помешать другому, как и одна культурная волна другой — они скорее будут друг друга отталкивать, что будет хорошо и для ЛЮДЕЙ В ЧЕРНОМ, и для ЗА МАРКСА. Это первый момент. А второй момент, забавный достаточно, в том, что наработанное — тот же ЗЕЛЕНЫЙ СЛОНИК стал очень модным среди молодежи, — может стать бэкграундом, который подтолкнет молодых людей посмотреть следующую работу Светы.

СБ: Да, они же все мне пишут, как-то трансформируют ЗЕЛЕНЫЙ СЛОНИК, объясняют его себе, и каждое поколение по-своему — потому что он достаточно популярен.

ПАХОМ: Да, прямо какой-то ренессанс ЗЕЛЕНОГО СЛОНИКА произошел.

СБ: Как вы помните, я в начале предложила забыть о ЗЕЛЕНОМ СЛОНИКЕ, который был двенадцать лет назад, потому что хочу дать этой аудитории что-то свежее для осмысления.

КБ: Меня ужасно порадовало: когда я заглянул на одном рутрекере в список запретных фильмов, ЗЕЛЕНЫЙ СЛОНИК там был наряду с ТРИУМФОМ ВОЛИ.

ПАХОМ: Да, в Белоруссии его уже лет десять как запретили.

КБ: Не только в Белоруссии, но даже вообще в Интернете. Вот мы говорим о цензуре со стороны государства, а получается, что сами владельцы прибегают к ней.

СБ: Я хотела бы сказать (не знаю, насколько Сережа соглашается со мной), что если меня спрашивают о публичном показе ЗЕЛЕНОГО СЛОНИКА, я всегда отказываю. Очень у многих неподготовленных людей от этого сносит крышу, и мне как режиссеру и уже взрослому человеку не хотелось бы, чтобы кому-то из-за этого было плохо. Понятно, что искусство — это опасно, но все-таки. И поэтому я была бы не против ограниченного доступа на показ, какого-то предварительного объяснения. Когда я отвечаю людям в письмах, я извиняюсь, если как-то покоробила их психику. Я считаю, что если он где-то запрещен, это не так уж и плохо.

Тема фильма ЗЕЛЕНЫЙ СЛОНИК — отношения между армейскими офицерами в условиях закрытого общества военной части. Два главных героя — младшие офицеры, находящиеся на гауптвахте, сидя в одной камере, вынуждены решать острые социальные и психологические проблемы на небольшом пространстве. Реалистичность диалогов и декораций взрывается внутренним абсурдом поступков и брутальностью мотиваций персонажей. (прим. КиноБизон).

КБ: С другой стороны, этот запрет может и подстегивать интерес. Переведу на другое, но тоже связанное с ЗЕЛЕНЫМ СЛОНИКОМ. За прошедшие десять лет Владимир Епифанцев сделал прекрасную актерскую карьеру, стал звездой некоторых боевиков, медийным персонажем. Вы будете использовать его медийность в раскрутке фильма?

ПАХОМ: Мы вообще ничего не используем, использование — это момент лукавства, но, с другой стороны, лукавство — и отказываться от этого совсем, потому что мы все-таки живем в практической составляющей реальности. Но амплуа Епифанцева в наших фильмах отличается от его участия в боевиках, ну а медийность — ее же не оторвешь, не скажешь, что это не Епифанцев. Это данность, нам и использовать ничего не надо.

КБ: Если не ошибаюсь, у него была серия диверсионных вирусных роликов. Может, вам подумать и прийти к этим роликам в каком-то новом варианте, что-то сделать, чтобы пустить в интернет и поднять интерес к картине?.. Это так, предложение с ходу, я так понял, вы еще не обсуждали вопросы рекламной кампании.

СБ: Мы считаем, что рекламная кампания уже идет сама по себе.

ПАХОМ: Инфицирование происходит, но вообще это задача с культурологической и бизнес-составляющими. А мы эти задачи не решаем — мы создаем продукт, который живет своей особенной жизнью и уже отражается во мнении критиков.

СБ: С другой стороны, это наше видение. Надо отдать должное продюсерам, Андрею Сильвестрову, который больше связан с киномиром и приглашал людей, которые смотрели фильм и через которых стало известно о фильме тем, кто его еще не видел. Часто берут интервью, еще не посмотрев фильм — но о нем уже знают! Что-то работает, что-то делается, но я это не могу объяснить. Сама я не могу заниматься рекламой, я не знаю, что это такое.

КБ: Я посмотрел на пресс-конференции трехминутный ролик, его делали не вы, да?

СБ: Нет, трейлер делали мы.

КБ: Мне просто показалось, что он сделан несколько шаблонно.

СБ: У меня всегда с трейлерами, с коротким метром, с видеоартом проблемы. Я не могу их смотреть и не умею делать. Его нужно было сделать, но сейчас позвонил Селиверстов, сказал: «Трейлер у нас, конечно, не очень, но сейчас отдадим человеку, который умеет делать трейлеры». А сама я не могу сделать маленький фильм. Хотя «Кинотавр» попросил нас сделать на OpenSpace для пяти фильмов по следам «Кинотавра» небольшой фильм в гостинице — не больше пяти минут. Обычно я не выполняю такие задачи, но тут так сложилось, что в условиях дедлайна мы его сняли кинематографически — четыре минуты. Что-то вроде «5 комментов с “Кинотавра”», и у меня на сайте он тоже выложен.

КБ: Спасибо большое за фильм, за интервью. Очень надеюсь, что даже в нашей прокатной системе ваш фильм имеет шанс и дойдет до зрителя. И несмотря на то, что обычно режиссеры выступают против торрентов и интернет-пиратства, но все-таки наши фильмы качаются, и пусть на них мало кто ходит в кинотеатры, интернет-зритель у них есть. И по цифрам видно, что интерес есть. И в той или иной форме, я уверен, вашу картину увидят.

СБ: У нас сейчас как раз нет сомнений, что его увидят в интернете, и будет просмотр в фан-клубах по стране — по ЗЕЛЕНОМУ СЛОНИКУ довольно много организаций. Но фильм сделан немножко по-другому, для большого экрана, с Dolby Surround. И я очень хочу, чтобы он не просочился в Интернет, чтобы привлечь этих людей любыми средствами прийти и посмотреть на большом экране.