Скачать расшифровку встречи со зрителями

Показ фильма активистам профсоюза «Единство» и рабочим Тольятти.

– Фильм нормальный. Насчет того, что другие времена – никакие ни другие времена. То, что они затевали у нас на заводе – все правда, но хотя бы мы все научились голосовать. Вот, я например, ни разу за Путина не голосовал, ни разу! С каких соображений: я его не знаю, ну нормальный мужик, не пьет, ни курит вроде. Но, вот я для себя как думаю, (если не знаю как голосовать), смотрю, кто его предложил, а предложил - Ельцин. А раз Ельцин – пошел на хуй! Хотя бы так. А если Золотарев предложил кого-то? Мужики говорят – нормально, Золотарева знаем, голосуют. Черт знает, что там будет, но есть шанс хоть какой-то. Но если предлагает мафия за мафию –  то о чем говорить. Ну, вот насчет того, что другие времена – никакие ни другие времена

 - Я хотела пояснить, что 90-е заканчиваются, 2000-е.

– Да, это равносильно как сейчас другие времена. Вот, видишь Сердюкова, хотя бы там. Вот, дадут ему 15 лет, и тогда мы подумаем: может, и другие времена наступают –  Сердюков будет сидеть в санатории, ему ничего не будет.

– Я посмотрел этот фильм. Мощное пропагандистское оружие. И вот если большой сделать фильм, настоящий, бюджетный. Вот, я смотрю: Шмаков там, вся компания, все это, конечно, –  порнография, образно говоря. Это все не серьезно.

А как бы сделать так нашим независимым профсоюзом, чтобы такой фильм был создан, потому что от того, как будут люди себя чувствовать, как будут себя позиционировать, от этого будет или сильным государство, или слабым. И то, что происходит – фильмы про ментов бесконечные – они не воспитывают людей, они не воспитывают молодежь, не поднимают самосознание людей.

И даже когда я слушаю, что наш президент Путин говорит: что  у нас дешевая рабочая сила –  мне кажется, должно быть стыдно за это. Почасовая оплата труда должна быть не выше, чем в четыре раза у квалифицированного рабочего и директора предприятий.

На всех предприятиях государственных за рубежом так. Мы же не знаем, какая заработная плата у топ-менеджеров, этих сопляков, которые ничего не знают, которые гвоздями забили промышленность нашу, их привезли  из Москвы и они куют здесь бабки. Понимаете, и мне за все это стыдно. У меня конечно есть дети и я не хотел бы, чтобы они  волочили такое же жалкое существовали, не чувствовали себя гордыми за то, где они работают, потому что наша страна – единственная страна, где рабочий человек – это  человек бедный. Нигде в цивилизованных странах этого нет, нигде. Это нужно ломать и это нужно донести как-то до людей. Я понимаю, что люди говорят: ах, ничего у нас не получится, –  они скрывают свою лень этими словами. Они думают, что выучат своих детей, пристроят их в банки, куда-то там… Не пристроят они сейчас своих детей в банки, они вынуждены будут работать на заводе, потому что на сегодняшний день нельзя заменить серп и молот Айфоном. Все равно нужно будет работать, и мы вынуждены будем работать.

–  Все ведь это знают, а че делать? Вооружаться, объединяться? Че делать?

–  Пропагандировать! Не, ну вот смотрите: сколько времени прошло с того момента, как мы создавали профсоюз? – много времени. И как-то не растет, не доходит до людей. Нужна пропаганда, не на таком уровне замороченном, а именно на государственном уровне это должно быть.  Ну, наболело, наболело…

 –  Ну, во-первых, фильм хороший. Ностальгия по тому, что было. Но надо осознавать, что щас происходит. Вот, дали профсоюз свободный, а  кто давил?

–  Ну, эти же давят.

– А че ты говоришь о том, что было..

 –  Дело в том, что всегда были эти профсоюзы, как вы не понимаете. Это Путин давит эти профсоюзы. Именно он задавил профсоюз горняков, именно он задавил профсоюз летчиков. И поэтому, пока все это не поймут, с места не сдвинемся. Потому что власть – это не наша власть, это власть бандитов, которые пришли к власти.

 - А что делать?

–  Осознали, Сережа! Осознали все. Дальше что делать?

 –  Я не вижу, что осознали.

 –  Да не скажи! Когда Иванова стрельнули, я пришел к нему в больницу и говорю: слушай, два шага назад – никто тебя не осудит. Не нужен ты мне мертвый. И мне не надо вот так вот, чтобы кто-то голову положил, а потом мне будет хорошо

–  Так они и думают

– Ни в коем случае ни одного человека мы потерять не должны. Вот, они пускай убиваются, а мы –  нет. Не дай Бог, если он где-то шаг сделает, и придут стрелять. Если бы я, допустим, заметил бы, я пришел и сказал бы: «Петя, отступи, не надо! Ну, паузу какую-то сделай, обдумай, если еще не успели застрелить». Все всё знают. И мы знаем, кто.

–  Пока Путин будет  –  ничего не будет. А некоторые знаешь как: а вместо Путина кто? Я предлагаю: мужик три недели лежит на лавочке пьяный. Помоем его, обуваем, галстук одеваем и в президенты. И кто лучше будет? Вот когда говорят – а кто? Дед Пихто! Ну, это, хотя бы, мы-то все понимаем. У нас вот бабки у дома спрашивают – а кто? Я им все объясняю, они понимают – и за Путина побежали. Вот, и что делать? Так и будет продолжаться.

–  Денег дали и  тот, кому денег дали, он убьет любого, в зависимости, сколько дадут. Это в двух словах вот так Маркс сказал. Я не читал – это выдержки, именно так, именно так.

– Спасибо. Да, тут есть часть людей, которые меня не знают. Воронцов Александр Свиридович. Никогда в вашем профсоюзе я не был, но когда в 91-м году вашему профсоюзному адвокату пригрозили расправой, я в своем отделе на собрании добился включения этого вопроса в повестку собрания и принятия резолюции протеста, которую направил директору и другим. Потом через день прибежал начальник отдела. Плевался, топал ногами. Но я иногда на пушку брал и сказал ему: «Слушай, если ты со мной что-нибудь сделаешь, ты уверен, что до дома доберешься?» Все затихали.

 –  Александр Свиридович, а чего ж ни  разу не вступали в «Единство». Спокойнее, скажи, жизнь была?

– Нет, не в этом дело. Я могу задать встречный вопрос, потому что тут есть вопрос посложнее. Сейчас я тоже вас послушал и понял. Вам вдолбили на генетическом уровне, что рабочий класс вообще не должен стремиться к тому, чтобы управлять всей жизнью общества. Он должен стремиться только к тому, чтобы его меньше грабили, чтобы его не слишком давили. Вот поэтому даже ваш профсоюз примерно те же задачи ставит.

Вот вы говорите – и мы не знаем… да, действительно вы многого не знаете. Вам только присылают вот таких розовых, отдаленно напоминающих социал-демократов, которые говорят, что капитализм в России неизбежен. А вы знаете, что совершено насилие над историей. И в одном потоке этой истории поставили  плотины и повернули вспять, и нас подбросили вспять. Так вот начать надо с того, Петр, что организовать настоящую политическую учебу.

– Был у вас один замечательный шаг, когда вы протестовали против обыска на проходных. Без борьбы за человеческое достоинство, за отстаивание своих элементарных прав на более высокий уровень не выйти. Но всегда надо иметь в виду, что это только первая ступенька.

–  Времени нет на это все уже. Мы щас организуем учебу и будем учиться пять лет. Время нету, ни одной минутки нету.

– Вспомните,  Владимир Ильич Ленин с чего начал: когда ему пришлось уехать в эмиграцию, он там сам учился, других учил. 

- А сейчас-то что? Я прихожу на такие обсуждения. Приходит молодежь и спрашивает: что делать? Вот что говорить им?

– Я понял, как происходили события по сюжету, –  это не просто цех маленький, это большое предприятие. Слишком мало показано. Показано три-четыре человека, которые это решили, а весь коллектив, вроде как, в стороне был.

Я иду по аналогии как создавался профсоюз у нас здесь на заводе. В каждых цехах ходили люди и тянули. Когда приступили к реальным действиям, там было приличное количество людей.  И, кстати, показано, что митинг хотели организовать. Там некому было митинг организовывать. Там только можно было пикет организовать с тем количеством людей, которое там показывали. И стреляли и убивали в то время за конкретные дела, когда пошли митинги, когда пошли забастовки.

Руководство видит, что профсоюз «Единство» делает конкретные дела. Я не видел этого в фильме. Да, были попытки какие-то, но эти 20 человек роли не играли. И я не верю, что руководство пошло на обстрел. Если следующая часть будет, чтобы такие вещи были учтены.

–  Ну а что мы сегодня можем сделать? Сегодня у меня лично доступа на предприятие нет. С людьми я пообщаться не могу. Сегодня надо брать этот придурошный дом, который ДУМой называется, чтобы там не было людей, которые сидят и играют в придурошные игры – то я мандат забрал, то я отдал; то я вышел, то я зашел.

– Надо чтобы поменяли законы. Чтобы в трудовом кодексе была статья, где будет сказано, что все коллективные переговоры ведутся со всеми профсоюзными организациями, которые существуют на предприятии. Сегодня этого нет. Сегодня провести коллективные переговоры могут только те профсоюзы, у которых больше 50 процентов рабочих состоят в этих профсоюзах. Всё! Без стрельбы, без ничего они выключили просто «Единство». Щас бегать можно по заводу и язык на плечо, как бешеная собака – мы ничего не сделаем. Те методы прошли, когда за глотки брали. Сегодня надо агитировать за наших одномандатников.

 –  Кто вам поменяет законы?

 –  Сегодня вернулись наши одномандатники. Нормальных людей стало больше.

–  Маркс 150 лет назад сказал: в буржуазном обществе правительство – это только комитет, управляющий делами буржуазии. И в этом фильме это показано замечательно. За это Вам спасибо большое, это наглядно.

–  Лишь мы, работники всемирной Великой армии труда, владеть землёй имеем право, а паразиты –  никогда! Вот, все что вы говорили, мы понимаем это все так. Теперь вот что я хочу сказать вам, Анатолий: с Ивановым, может, связаться и обратиться к председателю союза кинематографистов, нашему патриоту Михалкову, он владеет кассой, и заказать ему может такой фильм.

–  Ну, хорошо, не он владеет кассой, но пускай выделяет деньги на это дело. Это благое дело.

–  Он дурак, что ли?

–  Он может быть и не дурак, он захочет, чтобы страна наша процветала.

 –  Он не хочет.

 –  Ну, Анна Ильинична, давай

– Вы знаете, конечно, вопрос стоит главный – а что же делать? Я себе сказала: кто, если не я?!  Для меня это главное и основное. Когда встал вопрос о моем увольнении за травму, в которой не я виновата, мне предложили хорошее место. Работодатель наш расстарался: начальник отдела кадров нашел мне это место за компьютером в чистоте и красоте. Меня прям чуть не на руках носили по этому отделу. Но это оказалось за забором – не на территории завода.

Я бы, как и Петр, оказалась выбита из работы профсоюза. Я пенсионерка уже, но для меня очень важно, что пока я нужна, моя деятельность, знания, приобретенные в профсоюзе, мои убеждения, –  я решила, пока есть силы, не расставаться с профсоюзом и активной жизнью. Поэтому я пошла на самую грязную, черную работу, потому что другой мне уже не предоставили. Я работаю сейчас там, чтобы остаться в обойме. Я на все пошла. И я говорю всем: каждый должен с этой колокольни смотреть на нашу профсоюзную жизнь.

Понимаете, как кандалы висят на ногах рабочих эти «желтые» профсоюзы, которые, как сейчас кто-то кричал, разогнать надо сначала к чертовой матери. Да, конечно, разогнать, но только своей работой мы можем это сделать. Молодежь надо сейчас и воспитывать и убеждать в том, что они сами свою жизнь могут изменить. Мы это делаем. Но самое интересное – этот профсоюз «АСМ», он подписывает документы, лежа под работодателем. Ничего же они не могут сделать. Мужики обращаются к нам и говорят: «Ань, три года не получаем за условия труда». Я говорю: «Где твой председатель?» «Да вот рядом стоит с телефоном» Я говорю: «Дай трубку».

У нас очень много теоретиков, а практиков, блин, нету. А значит –  нету лидеров. А лидеры-болтуны забивают все дело, потому что вы боитесь его сделать.

–  Председателю профсоюзного комитета «АСМ» дают сто рубелей подачку, и он вякает уже за администрацию. Если б хоть дали бы миллион, тогда бы хрен с ним. Так дают сто пятьдесят, двести рублей, ну тыщу там, премию какую-то!

 - Вы знаете, я когда приезжаю везде меня спрашивают, читают ли рабочие Гоголя. Как мне отвечать на этот вопрос?

–  Я не уверен, что все повально читают, как это было в советское время, когда было это уроком, предметом, который все изучали. Я не уверен, что сейчас это делается. И в фильме было правильно отражено, что молодежь – это так и есть. Они же не знают ничего. Вы посмотрите, что происходит в новостях. Учебник по истории пишет кто? Те, которые ставят свои определенные политические цели.

И активисты, которые берутся за создание профсоюзов, они делают это не от того, что им плохо. Они изначально другие люди, потому что иначе запала не хватит. Потому что противодействие серьезное, которое было в фильме показано. Начальник ему скажет: «Что тебе надо? Хочешь бригадиром? Будешь бригадиром! Зарплата? На тебе зарплату! Только прекрати гнать волну!» И таких примеров много!  Читают или не читают русских классиков –  кто как. Но если я про себя скажу –  конечно, я читал это все.  И почему у меня такая убежденность в этом деле, потому что я читал Маркса, «Капитал» читал, Ленина читал, Гоголя читал. 

– Это же собирательный образ. Да, некоторые моменты Светлана снимала, когда мы проводили митинг, эти плакаты рисовали на столе – она все снимала наши эти события. С другой стороны, здесь сидят создатели профсоюза, в протоколе которого написано, в 90-х годах это было. И здесь присутствующие говорили, что наступали капиталистические времена, скоро придут собственники, и рабочему классу тяжело придется, и надо создавать свой профсоюз, помимо старого. Эти люди понимали, что если не создать этот профсоюз, обречены будут все.

Я вам скажу, что профсоюз «Единство» размножается. Живет дело. Происходит просвещение. Листовки, рассказывают в фильме – это замечательно! Я уже говорил спасибо вам большое, Светлана. Этот фильм про это движение, которое необходимо для всего общества. И вы понимаете это, что очень важно, когда будут представители разных слоев. И рабочий класс не организован, а предприниматели боятся организованных рабочих. Потому что остальные пойдут, и они идут за нами. Мы же проводим митинги массовые, мы защищаем всех трудящихся, мы организовываем на уровне Российской Федерации. Мы на международном уровне укрепляем свои позиции, чтобы влиять на процесс. Последнее положительное что было – профсоюзник Валентин Русов, который в городе Удачный создавал независимый профсоюз. И что сделала полиция, и в фильме это отражено, – его обвинили в продаже наркотиков. В подъезде остановили его, подложили и в лес увезли на УАЗике. Прижали к полу, над головой стреляли и сказали, что убьют, если не признается, что наркотики его. С помощью международных профсоюзов мы добились того, что его освободили. Но это делает власть в связке с предпринимателями.

То, что в фильме показано частично, что начальник УВД прикрывает. Оно так и есть. История нашего профсоюза наполнена этими фактами – полиция, прокуратура, суды. И когда организовывали забастовки в 94-году из-за задержки зарплаты. Когда мы с товарищем вышли из его дома –  и стрельба, гильзы падают сверху. Милиция в этом же доме находится. Мы знали, что пугают нас – вопрос забастовки как раз стоял. И мы знали, когда забастовку готовили, что будет какая-то провокация. Мы жили с коллегой в одном доме в разных подъездах. Я к нему захожу утром рано и  смотрю – там вроде бы все чисто на этажах. Откуда ни возьмись, меня и его эти друзья к стенке прижали. Его в машину, а меня они не узнали, думали, что я его сосед. И в лес его повезли, а потом в прокуратуру Автозаводского района. Эти события происходили, и будут еще происходить, потому что власть вместе с предпринимателями – это одна команда и нам очень тяжело. И шаги такие должны быть постоянно. Массовой реакции не будет и мы должны это понимать, но действовать мы будем постоянно. Мы уверены в своих силах! Сначала нам нужно организоваться и научиться управлять этим процессом. Естественным путем, скажем так. И на выборах участвовать. Вот сейчас будут выборы от «Справедливой России» и я буду выставляться кандидатом по первому округу. 

– Петр, самое ужасное – это то, что 20 лет спустя после фактического установления буржуазной капиталистической власти все еще приходится доказывать, что эта власть не наша и это наши классовые враги. И этот процесс усложняется еще тем, что из-за рубежа огромное влияние также. И в чем заслуга фильма: самая страшная борьба – классовая, когда брат с братом…

 –  Самая страшная борьба, когда борются за то, чтобы не было богатых, одни бедные. Вот это самое страшное

– Я что могу сказать. Фильм правильно очень поставлен. Но нам, на самом деле, тяжело очень. Я хочу, чтобы молодежь это делала. Если мы не будем вовлекать молодежь в это дело, то у молодежи нет будущего.  

Вот я посмотрел – в фильме такие же, как я. Ну что я могу сделать дедушкой, ну еще пять лет от меня толк какой-то будет а потом что… Если бы молодежь в вашем фильме немного бы роль сыграла… Это изумительный фильм, спасибо Вам за это, что показали.

 - А вот вы скажите – чего отвечать людям-то?

– По поводу того, что Гоголя читали или нет –  я думаю, что это не самый важный вопрос. Я читала. Но люди, народ, которые совершали революцию, они Гоголя-то не читали.

- А вы ведь не из профсоюза Единство - вы молодые ребята. Что скажете?

 –  Я удивляюсь, когда люди учиться не хотят и, как у вас в фильме показано, держатся за классические структуры, которые изучены вдоль и поперек и власть знает, как с ними бороться. Извините, если вы учиться не научитесь, прикормленный профсоюз, вас будут бить и дальше. Выходите к людям, находите своих активистов, отправляйте их на специальную учебу. Учитесь создавать альтернативные структуры, к которым не привыкли и с которыми бороться не могут.

– То, что появилось кино – за это Вам огромное спасибо. Там есть недочеты, но это не важно. Главное, что появилось такое кино, это уже хорошо, потому что молодежи пофиг газеты. Молодежь сидит в Интернете. Не буду сейчас называть партию, но в городе Тольятти два года пришлось долбить руководству, объяснять, что вы молодежь за собой не потянете, если не будете вылезать в Интернет и там постоянно дежурить на форумах, закидывать информацию и прочее. Молодежи пофиг на газету. Они ее, максимум, для котов только собирают.

 –  Идея создания профсоюзов должна вызреть у людей. И тогда они пойдут. Мы уже 20 лет это делаем, а все одни те же люди приходят сюда, друг друга подогревают, а дела по- настоящему нет, хотя и народ вроде грамотный здесь. И они понимают прекрасно, что надо, но… жены говорят – не ходи, потому что тебя выгонят с работы. Вот у меня –  как было: у нас двое детей. Вот, сами жены этого не понимают и запрещают, потому что, в конечном счете, боятся за своих детей. И дети в таком же положении. Но за фильм спасибо Вам большое. 

  –  Я хотела спросить. Как пришло на ум снимать о профсоюзе? Идея выразить свою мысль о жизни в России?

 - С одной стороны так, с другой стороны - о людях, которые пострадали.

 –  То есть, Вы, таким образом, как летописец выступаете, да?

 - Ну, наверно можно и так сказать, надо же зафиксировать это время.

 –  Да, это время тяжелое, особенно 90-е годы. Кстати, в фильме любой человек, имеющий отношение к профсоюзу какую-то историю для себя найдет. Это фильм на все времена. Хороший. Вы одна из немногих, кто сохранит Россию в глазах других. Мне очень фильм понравился, спасибо, Вы молодец. Это жизнь, профсоюзная жизнь.

 –  А когда Вы ставили фильм, какую цель преследовали? Как Вы думаете, что люди должны подумать?

 - Вы знаете, художник обычно по-другому мыслит. Это выражение действительности.

 –  Вы знаете, посмотрев этот фильм, становится страшнее, чем было.

–  Абсолютно никакого страха!

 –  Это кажется, тебе, Аня. Я снаружи человек.

 - Мне хотелось бы, чтобы люди, наконец, поняли, что они сами отвечают за свою жизнь, а не перекладывали это на кого-то другого, что кто-то придет это и сделает.

 - Конец очень печальный…

 - А если бы я сделала позитивный результат, это была бы не правда. И может, такой негативный результат, наоборот, подбодрит людей. Ну вот не получается, а мы сейчас сделаем и получится!

–  А сколько вы времени собирали материал, чтобы фильм такой возник?

 - Года полтора собирала и три года снимала.

 –  Три года снимали, потому что средств было мало, да?

 - Средств было мало, и параллельно я изучала тему, собирала материал. У меня есть фильм документальный, Петр знает, можно в интернете посмотреть - «Одно решение – сопротивление». Год назад мы его закончили.

–  Ну, в общем, если позитивный надо какой-то фильм снимать, это надо в Питер ехать на «Форд». Там результат действительно есть.

 – А вам такое имя «Надежда Ракс» ничего не говорит? Девочка – член нашей партии получила девять лет тюрьмы. Просидела семь с половиной и только после этого ее выпустили.

 - А что с Галиной Дмитриевой?

 –  Когда она приезжала сюда, ее тут постоянно задерживали. Хотели отобрать детей, лишить материнских прав, –  нашли такой способ надавить. Надо детей тогда и не рожать, если ты активистка.

- А что начальники на местах?

 – Вот, знаете, начальник участка, организатор профсоюза –  удивительный персонаж. Мастер, то есть маленький, но начальник. У нас этого не было. Я даже пытался в свое время организовать часть инженерно-технических работников в свой профсоюз. Они не хотели идти к нам, потому что знали, что будут преследоваться. А у них ущемленное положение, потому что они начальники и должны по инструкции следить отвечать и так далее. Поэтому у нас были все рабочие. Я им говорю: «Давайте я помогу вам всем организоваться, вы же высокообразованные люди, понимаете, как система устроена, вы должны быть первыми». Один там начал что-то такое, потом в коммерцию ушел. Они все не общественники, так скажем.

 –  Им есть что терять

 –  Да, и их способ выживания – самостоятельное выживание. На рынке торговать вещами, бизнес и так далее. И, собственно, сама Перестройка была задумана на это такую часть населения, которая способна к самоорганизации. Они должны были выйти из рабочего класса, и вырасти через торговлю и частные предприятия. Так оно и получилось. Они все туда поперлись и учителя тоже. Был профсоюз учителей, но не получилось у них дальше, они все ушли в коммерцию.